Русская Таормина

Гамэр Баутдинов

 

«Всё кругом цветет, светится, благоухает»:

Русская Таормина

(из книги "Русская Сицилия" / под ред. М. Г. Талалая. М.: Старая Басманная, 2012. С. 90-97)

За последние два десятилетия на Сицилии побывали тысячи россиян, которые посещали самые разные уголки этого прекрасного острова. А отдыхающие на его восточном побережье, от Мессины до Катании и Сиракузы, приезжают обычно в Таормину и непременно поднимаются на Этну. Но, оказывается, что русские люди познакомились с этими удивительными местами гораздо раньше, получив о пребывании здесь самые яркие впечатления.

Письменные свидетельства

Сицилию и Юг Апеннинского полуострова россияне стали осваивать с конца XVII в. Тогда царь Петр I направил в Западную Европу своих людей, которым было «велено… ехать в европейские христианские государства для науки воинских дел»[1]. Некоторые миссии отправились на Апеннины с заданием посетить важнейшие города, а также острова Сицилию и Мальту. Две из них возглавляли ближайшие сподвижники царя – боярин Борис Петрович Шереметев, позже фельдмаршал и герой Полтавской битвы, и стольник Петр Андреевич Толстой, предок великого Льва Толстого. Написанные ими подробные путевые записки явились важным историческим источником по русско-итальянским отношениям того времени.

Их поездки по итальянским землям проходили почти одновременно, в 1697-1699 гг. В феврале 1698 г. Шереметев приехал в Венецию, в марте был в Риме, в следующем месяце – в Неаполе, а в конце апреля он достиг Мессины и 2 мая был уже на Мальте (все даты даются по юлианскому календарю). Проплывая на фелюге вдоль восточного побережья Сицилии, он должен был обратить внимание на неровный рельеф местности от Мессины до Таормины и Катании, а также на возвышающуюся на горизонте Этну. О вулкане он оставил такую запись: «Близ того же города (Катании. – Г.Б.) есть гора превысокая, именуемая Этна, которая горит великим пламенем и выкидывает из нея огненные превеликие камни, и по той горе часто бывают источники огненные»[2].

Но Шереметев не оставил каких-либо упоминаний о Таормине, и впервые мы находим это название у Петра Толстого. В Венецию он приехал еще в июне 1697 г., где принялся изучать малоизвестные в России области наук, особенно кораблестроение. И лишь в июне 1698 г. Толстой достиг Бари, где, как и Шереметев, поклонился мощам св. Николая Мирликийского, оставив одно из первых описаний на русском языке одноименной базилики. Затем через Неаполь морем он отправился на Сицилию и 13 июля был уже в Мессине. На следующий день Толстой с сопровождавшими его людьми отплыл на фелюге в Катанию и по дороге очень внимательно разглядывал побережье. Он дает перечень населенных пунктов, расположенных между Мессиной (Мисина) и Катанией (Катана), причем переиначивает их на русский лад: Ляшкалет (Скалетта), Маца (Ницца-ди-Сичилия, или Толстой ошибся в местонахождении Маццаро?), Сантолия, Савака (Савока), Сантолезина (Cант-Алессио-Сикуло), Аллядор (Галлодоро) и, наконец, Далормин, т.е. Таормина. Он пишет: «Потом приехали против города Далормина на Цицилийском острове, от Аллядора две мили итальянских. Тот город стоит при море на верху высокой горы; город не велик, а зело красив, на веселоватом месте построен; строение в нем всё каменное, изрядное. Около ево по горам леса мелкие и пашни, которые насеяны пшеницою»[3].

Однако после этих визитов петровских посланцев русско-итальянские связи обрываются почти на 70 лет. Они были возобновлены в период русско-турецкой войны 1768-1774 гг., когда Россия впервые отправила в Средиземное море военную эскадру со стоянкой в тосканском порту Ливорно. Оттуда российские корабли направлялись к турецким берегам, мимо южных портов, в том числе и сицилийских. А Неаполитанское королевство, в составе которого находилась и Сицилия, стало первым итальянским государством, установившим в 1777 г. дипломатические отношения с Россией. Не удивительно поэтому, что в годы наполеоновских войн неаполитанский король Фердинанд IV обратился за помощью к России, и у южных берегов Королевства появился русско-турецкий флот под командованием адмирала Федора Ушакова.

Более близкое знакомство русских людей с Таорминой и Сицилией в целом начинается в ХХ в., хотя многие уже могли читать в переводе «Итальянское путешествие» Гёте, опубликованное в России в 1816-1829 гг. А в 1828 г. в Петербурге был издан солидный труд в двух частях под названием «Путешествие по Сицилии в 1822 году». Его автором был Авраам Сергеевич Норов (1795-1869), участник Отечественной войны 1812 г., а позже коллекционер, член Российской академии наук и министр народного просвещения. Пожалуй, он первым из россиян объехал всю Сицилию и скрупулезно описал путешествие. Свои впечатления он выразил так: «Сицилия есть одно из тех мест земного шара, которые сильно действуют на воображение»[4]. Несколько глав книги автор посвятил Этне и Таормине.

Направляясь из Мессины в Катанию, он видит курящуюся вершину колоссальной Этны, господствовавшей над всем горизонтом. На вулкан Норов и его спутники поднимались уже из Катании, на лошаках, через Маскалучу, откуда их сопровождал «Дон Марио Жемелларо (ученый-натуралист, обитатель сего местечка)»[5]. После подъема к вершине, где они пробыли почти пять часов, путники «были похожи на циклопов – в прогоревших, покрытых серою одеждах, тлеющих от солнечного зноя»[6]. Затем через Николози они спустились в Джардини, и оттуда автору открылась поразившая его картина: «Вид Таормины преисполнен поэзии и воспламеняет воображение»[7]. Далее он продолжает: «По трудному пути мы въехали в город. Желая, до начала жары, осмотреть знаменитый театр, мы подъехали к скромному домику здешнего Чичерони, – вызвали и взяли его с собою»[8]. Воспоминания Норова важны и тем, что он подробно описал Греческий театр до его реконструкции во второй половине XIX в.: «Насладясь великим зрелищем из внутренности театра, я вышел наружу и, обойдя огромные галереи, сел на гранитной громаде, склоненной над бездною моря… Обращая взоры несколько правее, я видел всю Таормину, сидящую на уступах скал, посреди садов. Ряды аркад Греческой Гимназии, четверосторонняя башня, восходящие и понижающие один за другим домы, пальмы, кипарисы и платаны дают Таормине совершенную оттенку городов древности»[9]. И далее: «После сего я уже довольно равнодушно осматривал, по приглашению Чичерони, остальные древности Таормины… Я посетил древнюю Гимназию, водохранилище и остатки одного храма, служащие основанием церкви Св. Панкратия»[10].

Неутомимый путешественник, Норов поднялся и на ближайшую от Таормины гору Кастельмола: «Достигши в усталости вершины, мы спешились, чтобы отдохнуть под стенами Сарацинского замка, нависшего вместе со скалою над морем»[11] (этот заложенный арабами замок сохранился и поныне, но в значительно переделанном виде). И дальше: «В глубокие сумерки, не без опасности, спустились мы с крутизны мыса Алессо и ночевали в деревне Св. Петра»[12], после чего путники отправились опять в Мессину. Свою книгу о Сицилии автор завершает главой «Нечто о поэзии сицилийцев». Прекрасно зная итальянский язык и разбираясь в сицилийском диалекте, он делает краткий обзор сицилийской поэзии, начиная со времен Фридриха II и Чулло, и называет ряд полузабытых имен (в оригинале) местных поэтов: Giovanni Melli, Raimondo Platani, Oddo delle Colonne, Arrigo Testa da Lentini, Iacopo Stefano, Mazzeo di Ricco, Ruggeri, Inghilfredi, открывая этот список именем некой поэтессы Нины (Nina).

Наконец, в книге Норова мы находим еще один сюрприз. Его спутником в путешествии по Сицилии был русский художник Федор Михайлович Матвеев (1758-1826), посланный в Италию от Российской Академии художеств и оставшийся жить там до своей смерти в Риме. Норов пишет, что Матвеев создал большое собрание живописных видов, и два из них приведены в книге в качестве иллюстраций. Таким образом, мы видим, что Таормина была отображена в живописи за полвека до появления там других европейских художников[13].

Примеру А.С. Норова последовал другой известный россиянин – писатель и востоковед Осип (Юлиан) Иванович Сенковский (1800-1858). Но о путешествии в Италию рассказывает не он сам, а его литературный герой. В 1833 г. Сенковский опубликовал цикл повестей под названием «Фантастические путешествия Барона Брамбеуса» (его псевдоним), и одна из них называлась «Сентиментальное путешествие на гору Этну». Герой этой повести из Неаполя через Катанию добирается до Николози, а оттуда – к жерлу огнедышащего вулкана, в который его сталкивает ревнивый соперник. Он оказывается в другом мире, где жители ходят вниз головой, ступая ногами по внутренней поверхности огромной горы. Герой Сенковского проводит там два года, вполне приспособившись к подземной жизни. В конце концов некая сила выбрасывает его наружу, и он вылетает из жерла… Везувия около Неаполя!

В геополитике того времени Таормина, конечно же, не могла играть большой роли. Сюда приезжали в основном полюбоваться местными красотами, особенно Греческим театром и видом на Этну. В городе есть немало других интересных памятников: Соборная площадь с кафедральным храмом Сан Николо, дворцы Корвайя, Чамполи и Дуки-ди-Санто-Стефано, церкви Санта Катерина и Сант-Агостино, парки и сады.

В Таормине могла побывать императрица Александра Федоровна. Она прибыла на корабле в Палермо в конце октября 1845 г. вместе с супругом, императором Николаем I. Но затем царь покинул Сицилию, отправившись в Неаполь и Рим, а супруга осталась на лечении, вместе с дочерью, великой княжной Ольгой Николаевной (будущей королевой Вюртембергской)[14].

Более конкретно о посещении Таормины в своем дневнике упоминает великий князь Константин Николаевич (1827-1892), сын Николая I, который руководил морским министерством. В 1858-1859 гг. вместе с российской морской эскадрой он побывал в дружественном России Королевстве Обеих Сицилий (так Неаполитанское королевство называлось с 1816 г.). Великий князь посетил многие южные порты, от Палермо и Мессины до Неаполя и Бари, останавливался в Таормине или проплывал мимо нее. Например, 22 января 1859 г. он пишет: «Всю ночь было издали видно извержение Этны, что очень редкое явление»[15]. И еще: «Поездка в Таормину, неудачная, потому что холодно, часто дождь, и Этна закрыта облаками. Однако осматривать театр после 13 лет было очень интересно» (10 февраля)[16].

В целом же в XIX в. на Сицилии побывало не так много русских людей, поскольку это было слишком далеко от России, а приезжавшие в Италию ограничивались в основном традиционными маршрутами: Венеция (Генуя) – Флоренция (Ливорно) – Рим (Чивитавеккья) – Неаполь и Бари.

До Юга Италии добирались в основном состоятельные люди, русские аристократы. Но были и исключения. Такой случай произошел в 1867 г., когда в Италию отправились выпускники Российской Академии художеств Виктор Александрович Коссов (1840-1917) и Максимилиан Егорович Месмахер (1842-1906). Они приехали туда вместе с некоторыми соотечественниками после страшного извержения Этны в 1865 г. и приняли участие в составлении планов по реставрации и в работах над фасадами Античного театра в Таормине. По возвращении на родину в Россию Коссов и Месмахер за эту работу в 1872 г. получили звание академиков архитектуры[17].

Уже обновленный театр летом 1903 г. увидела графиня Прасковья Сергеевна Уварова (1840-1924), председатель Московского Археологического общества, сменившая на этом посту умершего мужа, графа Алексея Сергеевича Уварова. На Сицилию Уварова была приглашена коллегами-археологами, и в своих мемуарах она писала: «Таурмина – красиво расположенный древний город с развалинами греческого театра, с дворцами, храмами и остатками древнего акрополя, крепко сидящего на высокой горе над городом»[18].

Наиболее волнующее описание Таормины оставил писатель и искусствовед Павел Павлович Муратов (1881-1950) – автор замечательной книги «Образы Италии», изданной в начале XX в. Он побывал на Сицилии через два месяца после страшного землетрясения 1908 г. в Мессине, и его последствия он видел также в Таормине (см. полный текст его очерка в приложении).

XX век открыл людям новые возможности для поездок в другие страны. В меньшей степени это коснулось СССР и отчасти Италии периода фашизма 20-30 гг. И позднее на Апеннины приезжало незначительное число советских туристов, деятелей литературы и искусства, продолжался обмен государственными и общественными делегациями. Один из таких моментов как раз связан с Таорминой. В 1964 г. Международная литературная премия «Этна-Таормина» была присуждена выдающейся поэтессе Анне Андреевне Ахматовой (1889-1966). Для получения премии Ахматова вместе с коллегами по перу из Москвы Константином Симоновым, Александром Твардовским и украинским поэтом Миколой Бажаном в начале декабря отправилась в Италию. Анну Ахматову сопровождала Ирина Пунина, и была также переводчица. После недельного пребывания в Риме они поехали на Сицилию, а перед церемонией вручения премии в Катании остановились в Таормине, в престижном отеле «San Domenico». Вот что писала Ахматова о своих первых впечатлениях поэту А.Г. Найману: «Я – почти в Африке. Всё кругом цветет, светится, благоухает»[19]. Затем она «ездила смотреть древний греко-римский театр на вершине горы», уточнив при этом: «Вечером в отеле стихотворный концерт. Все читают на своих языках. Я решила прочесть по тексту “Нового мира” три куска из “Пролога”»[20]. Получение премии «Этна-Таормина» явилось большой моральной поддержкой для Анны Ахматовой, которой в жизни пришлось пройти через многие испытания.

В завершение приведем слова профессора Московского университета Карла Карловича Гёрца (1820-1883), побывавшего в Таормине в апреле 1872 г. и опубликовавшего затем «Письма из Италии и Сицилии». С площадки Греческого театра он любовался «видом, открывающимся с развалин этого театра», который «принадлежит к восхитительнейшим в мире… Ничто нельзя сравнить с красотой этого ландшафта, освещенного ярким блеском южного солнца: это венец всего путешествия по Сицилии»[21].

 

Знакомство на месте

Вышеизложенный текст на итальянском языке в начале 2012 г. был опубликован на сайте Российской государственной радиокомпании «Голос России» (La Voce della Russia)[22], а его автор попал в число лауреатов Международной журналистской премии – «Taormina Media Award Wolfgang Goethe», для получения которой он был приглашен в Таормину.

Это дало возможность обнаружить другие следы пребывания здесь россиян. Внимание привлекла книга «Taormina segreta. La Belle Epoque. 1876-1914» («Тайная Таормина. Блестящая эпоха. 1876-1914»; Мессина, 1995), которую написал куратор премии Таормина Дино Папале.

Он резонно задается вопросом: где в городе, испытывавшем в XIX в. проблемы с гостиницами, могли проживать иностранцы? И сам отвечает, что богатые люди могли останавливаться у знатных таорминцев, в их особняках или на виллах, часть из которых сдавалась даже в аренду. Гостиниц же в городе в конце того века насчитывалось всего пять: «Acropoli», принадлежавшая семье Сантизи, «Bellevue» (бывший дворец Паладини) семьи Цуккаро, «Nаumachie» семьи Силигато, «Vittoria» Саро Марциани и «Timeo», которыми владела семья Ла-Фореста.

Что касается «русских следов», Папале отмечает: «К 1881 г. Палермо и Таормина становятся климатическими зимними курортами. Сюда прибывают великий князь Владимир из России, князь Константин оттуда же…». В этом случае речь может идти о третьем сыне Александра II, великом князе Владимире Александровиче (1847-1909) и князе Константине Константиновиче (1858-1915), который приходился племянником царю.

Другие интересные имена мы нашли в рекламном проспекте одной из старейших гостиниц Таормины – «Grand Hotel Timeo», расположенной буквально рядом с входом на территорию Греческого театра. Среди именитых гостей этого отеля названы князь Феликс Феликсович Юсупов (1887-1967) и великий князь Дмитрий Павлович (1891-1942). Отечественному читателю не надо объяснять, кем являлись эти люди и какую роль они сыграли в убийстве Григория Распутина. Известно также, что после 1917 г. оба оказались в эмиграции.

Но с именем Юсупова связана и другая роскошная гостиница Таормины– «San Domenico Hotel Palace», где он останавливался в 1917 г. вместе с супругой Ириной Александровной, урожд. княжной императорской крови Романовой. Она уютно расположена в одном из тихих районов центра города с прекрасным видом на море и на Этну. Это та самая гостиница, где поселилась и Анна Ахматова со своими спутниками. Прежде в ее стенах размещался монастырь доминиканцев, но в 1896 г. его большую часть переоборудовали под гостиницу, а для церковных служб был оставлен только один из его приделов. Братья и прежде принимали на постой именитых путешественников. Одно из свидетельств этому можно видеть прямо на входе. На стене под рамой экспонируется большой лист под названием «паспорт» (passaporto), владельцем которого был молодой монарх королевства Обеих Сицилий Фердинанд II. Во время своего путешествия в 1832 г. король остановился на отдых в монастыре св. Доминика.

Исторически сложилось так, что с «San Domenico» связан целый ряд знаменитых имен: Рихард Штраус, Анатоль Франс, Гульельмо Маркони, Томас Манн, Луиджи Пиранделло, Джон Стейнбек и другие. Всё это зафиксировано, в том числе в виде автографов, в книгах гостей, которые нам любезно показала заместитель главного менеджера отеля Луиза Какопардо. Там имеются и русские имена и фамилии. Например, запись от 31 марта 1913 г.: Granduca Paolo di Russia e Contessa di Hohenfelsen. Нетрудно догадаться, что здесь указаны два известных лица. Это великий князь Павел Александрович (1860-1919), младший брат покойного царя Александра III и великого князя Владимира, о котором говорилось выше, и Ольга Валериановна Пистолькорс (урожд. Карнович, 1865-1929), которой был пожалован титул графини Гогенфельзен. Это произошло после того, когда в морганатическом браке с великим князем Павлом Александровичем у них родились дети. Впоследствии, в 1919 г., великий князь был расстрелян в Петропавловской крепости в Петербурге, а графиня оказалась в эмиграции.

Спустя год, в первой декаде апреля в «San Domenico» остановились le Comte et la Comtesse W. Kokovtsoff, St. Petersbourg (Russie). Это был граф Владимир Николаевич Коковцов (1853-1943) с супругой, который в течение почти десяти лет возглавлял – и небезуспешно – министерство финансов, а в 1911 г. был назначен Председателем Совета Министров Российской империи. Но вследствие придворных интриг в конце января 1914 г. Николай II уволил его с обеих должностей. В 1918 г. Коковцов эмигрировал и умер в Париже.

Прошло полвека, сменились поколения, и вот в книге этого отеля за 1964 г. мы находим искомую запись о пребывании здесь с 9 по 12 декабря шести наших соотечественников. Как указано в книге, это Анна Ахматова и Ирина Пунина из Ленинграда, а остальные – из Москвы. Примерно в эти же дни в «San Domenico» жили знаменитые итальянские поэты Сальваторе Квазимодо (Нобелевский лауреат 1959 г.) и Джузеппе Унгаретти (получил премию «Этна-Таормина» в 1966 г.), писатели Эджидио Верга (внук «отца веризма» Джованни Верги) и тогда еще молодой Альберто Арбазино, а также известный шведский писатель Артур Лундквист. Разумеется, это содружество не было случайным, и все они наверняка участвовали в церемонии вручения премии Анне Ахматовой.

Из других побывавших здесь гостей отметим пребывание в «San Domenico» в мае 1985 г. министра гражданской авиации СССР Б.П. Бугаева в сопровождении советского посла в Италии Н.М. Лунькова. Вспоминаем об этом потому, что визит министра авиации стал неким символом будущих отношений. Через несколько лет прямое авиасообщение связало Москву с Палермо и Катанией, и в этом смысле Сицилия опередила многие другие регионы Италии. Отсюда не случаен всё нарастающий поток российских туристов на Остров и проведение здесь различных российско-итальянских культурных и иных мероприятий.

Одно из них прошло как раз в Таормине в июне 2012 г., когда в городском парке состоялось, достаточно камерно, открытие памятника (бронзовой поясной скульптуры на мраморном постаменте) царю Николаю II[23].

В те же июньские дни прошлого года в соседней Мессине был торжественно, при участии городских и церковных властей, местной общественности и большой российской делегации, открыт памятник российским морякам, которые одними из первых пришли на помощь жителям города, пострадавшим от страшного землетрясения 1908 г.

 

Приложение

Павел Муратов

Таормина

Той весной, через два месяца после землетрясения, уничтожившего Мессину и Реджио, Таормина была безлюдна. Страх перед гибельными силами сицилийской земли помешал собраться здесь обычному обществу, ищущему у южной весны отдыха от утомительной жизни европейских столиц. Одни отели были совсем закрыты, другие совершенно пусты; их гонги возвещали час обеда как будто лишь по привычке; в их окнах видна была только не знающая, что делать в эти неожиданные свободные дни, прислуга. На единственной улице Таормины хозяева лавочек, торгующих сувенирами, мирно дремали на своих соломенных стульях. Странный это город, – он насчитывает больше десятка гостиниц, предлагающих приезжему все удобства жизни. Но, собираясь ехать отсюда в Неаполь через местности, опустошенные землетрясением, мы не нашли, где купить самый скромный запас провизии.

Безлюдье как-то открыло истинный характер Таормины. Казалось, ветер свободнее гудел в опустевших садах и облака опускались смелее на крыши покинутых отелей. Стало понятно, как может быть беспокойно это место, расположенное высоко в горах над стремительно падающим берегом моря. Сизые тучи увили Этну и скрыли из глаз ее вершину. Ночью спустилась гроза; беспризорные ставни хлопали во всех гостиницах. Молния сверкала ежеминутно, и гремел театральный южный гром. Жители Таормины едва ли спали спокойно: грозы часто предшествуют извержениям Этны, а воспоминание о мессинском землетрясении было еще слишком свежо.

Наутро всё успокоилось. Воздух был тих, влажен, наполнен запахом цветущих деревьев. Показалось солнце, камни быстро высохли, и большие ящерицы во множестве забегали по ним. Из греческого театра открылся прославленный классический вид на синее море, на скалистые берега, на Этну. Но Этна была еще в облаках. По мере того как они таяли и снимались с нее, всё росло и росло нетерпение увидеть ее вершину. Казалось, вот-вот она сейчас откроется, уже стали резко белеть ее вечные снега. Но нет, пришлось ждать еще долго, и ничто не внушало так верно понятия о высоте Этны, как это постепенное исчезновение скрывавшей ее облачной завесы.

Для Таормины Этна – все, она занимает половину здешнего неба. Отчетливость, с которой видны скалистые грани ее кратера, и движение дыма, поднимающегося из ее недр, вносит дикую и грозную ноту в здешний пейзаж. Этна кажется отсюда подавляюще-величественной и страшной. Везувий – детская игрушка в сравнении с этой исполинской горой. Всё человеческое точно гаснет и умаляется от соседства с воплощенными в ней первобытными и стихийными силами. Мысли путешественника как-то невольно обращены здесь к ней. Прогулки, которые он затевает, бессознательно приближают его к Этне. По тропинкам, вьющимся по крутым косогорам, поднимается он в Молу. В этой жалкой и грязной горной деревушке он чувствует себя занесенным на край человеческого мира, подошедшим к пределам обитаемости. Целый бок Этны открыт здесь перед ним, – застывшие моря черной лавы, так странно отражающие блеск солнца рядом с сверкающими снежными полями. Ледяное дыхание их здесь веет ему прямо в лицо.

На этих высотах, у этого предела жизни уже нет Италии, нет греческой Сицилии. Таормина была вначале поселением первобытных сикулов. Греческий Наксос был основан ионийцами внизу, близко от берега моря. Спускаясь от Таормины к этому ионическому берегу, точно возвращаешься в число граждан греческого мира. Глядя с берега на Ионическое море, усеянное бегущими кораблями, сицилийский грек чувствовал себя принадлежащим к великой эллинской семье. Но горе островитянину, взирающему на море без всякой надежды провести на нем свою борозду вольного путешественника! Сицилия рождает какое-то драматическое взаимодействие между морем и берегом. Жалоба Полифема вечно слышится на ее берегах: «Приди ко мне, Галатея, ты разделишь здесь всё со мной. Оставь сердитое море разбиваться о берег. Ты счастливее проведешь ночь со мной в моей пещере. Здесь есть лавры, тонкие кипарисы, темный плющ и виноградные лозы со сладкими плодами, здесь есть студеная вода – амброзия, которую дарит мне Этна от своих белых снегов. Можешь ли ты предпочесть всему этому свое море и свои волны…»

Вдоль этого моря Галатеи, вдоль этих циклопических берегов лежит наш путь к Италии. Уже видны горы Калабрии за невидимым еще Мессинским проливом. Зрелище разрушенных землетрясением городов ожидает нас, зрелище Италии в горе. Горе Италии – горе всего человечества, потому что Италия – это то счастье, ради которого людям еще стоит жить.            

 

1909 г. (опубликовано в 1911 г.)

04-11-2014