Русские люди в Тоскане

Ренато Ризалити

РУССКИЕ ЛЮДИ В ТОСКАНЕ

Опубликовано: Р. Ризалити, "Русская Тоскана", пер. и ред. М.Г. Талалая. СПб., Алетейя, 2012. С. 32-38.

1. Первые путешественники

Люди с земель будущей России, в особенности из ее южных частей (Причерноморья), появились в Тоскане еще в эпоху коммун. Это были либо безымянные паломники, посещавшие святые места, либо рабы, купленные в генуэзских колониях на Черном море и потом проданные на средиземноморских рынках.

Более широкие контакты Московии с Тосканой связаны со знаменитым Униональным Собором, проходившем в Италии с 1438 гг. Русское посольство, возглавленное митрополитом Исидором (греческого происхождения), было тогда весьма представительным и насчитывало почти 200 человек, из которых четверо оставили описания путешествия – это есть вообще самые первые русские описания Западной Европы. Самое значительное из них, «Хождение на Флорентийский собор» принадлежит перу некоего автора из свиты Авраамия Суздальского – епископа, подписавшего церковную унию с католичеством, но впоследствии отказавшегося от собственной подписи[1].

В «Хождении…» сообщается, что «Флоренза» – «великий город» на реке Арно, над которой – каменный мост, «вельми широк, а с обеих сторон палаты». Рассказывается о городских зданиях, в том числе кафедральном храме Санта Мария дель Фьоре. Во Флоренции русские познакомились с мистерией «Благовещение»: «Это прекрасное зрелище и действие»[2].

Великий художник Беноццо Гоццоли, написавший в память Флорентийского Собора фреску «Поклонение волхвов» в капелле палаццо Медичи Риккарди, включил, как предполагают, в число своих персонажей и участников делегации Восточной Церкви, в том числе митрополита Исидора, позднее произведенного – после того как Москва отринула унию и вынудила Исидора бежать – папой римским в кардиналы[3].

Любопытно, что самая интересная страница в истории начальных культурных контактов России и Тосканы связана не с русским человеком и не с итальянцем. Речь идет о преподобном Максиме Греке, греческом гуманисте Михаиле Триволисе. Приехав в Италию ради образования, он, временно принимая католичество, становится насельником доминиканского монастыря Сан Марко во Флоренции, во времена его знаменитого аббата Савонаролы. Вернувшись в Грецию и став монахом афонского Ватопедского монастыря, Максим-Михаил был призван в Москву ради переводов богослужебных тектов и прославился как духовный писатель.

В XVII в. Тоскану кратковременно посетил ряд дипломатов[4], но в XVIII в., в период дворцовых переводов, русские почти не приезжают в Италию[5]. Только в правление Екатерины II, эпоху триумфа Просвещения, вновь начинаются продолжительные поездки по Апеннинскому полуострову, которые в Европе – в первую очередь, в Англии и Германии – получают название «Гран-Тур». Они представляли собой образовательные путешествия молодых представителей элиты, приобщавшихся к грандиозному наследию античной и ренессансной культуры Италии.

В ту же эпоху появляются описания путешествий русских людей в Тоскану, из которых назовем два наиболее важных – влиятельного масона В.Н. Зиновьева (он же президент Медицинской коллегии, тайный советник, сенатор) и знаменитого комедиографа Д.И. Фонвизина[6]. Согласно Зиновьеву, тосканцы среди итальянцев – тоже, что саксонцы среди немцев, так как они принадлежат к более высокой культуре, а люди, даже крестьяне, тут одеваются лучше[7]. Язвительный Фонвизин, изложив – с восхищением – в своих письмах впечатления о памятниках Флоренции, осудил ряд местных пороков (вымогательство, фривольность, скупость)[8].

Тогда же Тоскану посещает композитор Максим Березовский, учившийся в Болонье, в Музыкальной академии падре Мартини.

2. После Наполеоновских войн

Присутствие дипломатов и становление русской колонии способствовало привлечению сюда многих литераторов и художников из России.

Так, в 1816 г. сюда впервые приехал, по рекомендательному письму к поверенному в делах генералу Н.Ф. Хитрово, Орест Кипренский. Благоприятное стечение обстоятельств помогло ему создать в Тоскане серию портретов участников Отечественной войны 1812 г. В галерее Уффици и в наши дни можно увидеть автопортрет Кипренского. Во время своего второго пребывания в Италии художник обосновался в Риме: здесь он принял католичество, здесь закончился его жизненный путь[9].

Благодаря меценатству Демидовых и, в частности, Анатолия, самого деятельного из них, в Тоскане сформировался круг художников и артистов. Из их числа прежде всего следует назвать Карла Брюллова: именно согласно щедрому договору с Анатолием Демидовым он создал свой шедевр «Последний день Помпей». Ученик Брюллова М.И. Железнов в своих воспоминаниях о Флоренции сообщает и о скульпторе Лоренцо Бартолини, почитателе таланта Брюллова и приятеле А. Демидова: с последним он сблизился неслучайно – скульптор, получивший образование в школе Давида в Париже, являлся бонапартистом, а Анатолий, женатый на принцессе Матильде, племяннице Наполеона, по существу создал Наполеоновский музей на Эльбе.

В начале 1830-х гг. во Флоренции появляется тогда еще начинающий литератор граф А.К. Толстой. Он оставил нам дневник, еще полный наивности, но уже достаточно «зрелый», судя по суждениям о городе и горожанах. Флорентийцев он упоминает почти анонимно, обозначая только начальные буквы их фамилий, однако, например, когда он ставит «С.», легко догадаться, что речь идет о графе Луиджи Серристори, который тогда только что вернулся на родину из России. Первая встреча с Италией наложит затем отпечаток на всю жизнь писателя. В дальнейшем его свяжет большая дружба с флорентийским интеллектуалом Анджело де Губернатисом и его русской женой Софьей Безобразовой и тесное сотрудничество с «Rivista Europea» («Европейское обозрение»).

В те же, 30-е гг., во Флоренцию, в стиле Гран-Тур, приезжают двое необычных русских юношей. Первым был юный граф Григорий Шувалов. Именно здесь созрели его либеральные идеи – под влиянием Джованни Ла Чечилии, лекции которого по философии он слушал. После долгого пребывания в Италии Шувалов становится католиком и даже монахом-варнавитом в священническом сане. Он умер в Париже, но прах его был перевезен в Болонью[10].

Другим интересным юношей, посетившим Тоскану, был литератор А.И. Тургенев, брат декабриста. Он оставил незабываемые страницы о своем пребывании во Флоренции, при первом виде которой – опять-таки в духе Гран-Тур – вспоминает стихи английского поэта Роджерса из его поэмы «Италия»: «Из всех красивых городов земли / нет равного Флоренции прекрасной». Тургенев навещает русских флорентийцев – князя Горчакова, графа Вильегорского, графа Орлова, возобновляет знакомство с московской красавицей Квашинской, гуляет с англичанами «по брегам Арно».

Флоренцией, по пути в Рим, восхитился и Гоголь…

В конце 30-х гг., на заре «прекрасного десятилетия» тут побывал Н.В. Станкевич, знаменитый тем, что собрал вокруг себя группу выдающихся людей – Белинского, Бакунина, Грановского. Посетив Милан и Рим, он преждевременно скончался в пьемонтском селении Нови-Лигуре. Затем в Тоскану приезжает Н.П. Огарев, тогда еще неизвестный никому молодой поэт, впоследствии – один из представителей русского радикализма, закончивший свои дни далеко от родины. Во Флоренции он сочиняет стихи в духе певца мировой скорби – на немецком языке. Его друг и соратник по борьбе А.И. Герцен проехал через Тоскану в 1847 г., в начале своего продолжительного изгнания.

Из других именитых путешественников той поры назовем художника Александра Иванова и критика Аполлона Григорьева. Оба они способствовали ознакомлению широкой русской общественности с флорентийскими галереями и с их огромными коллекциями.

3. От Крымской до Холодной войны

После окончания царствования Николая I, неудачной для России Крымской войны, но и – последовавшей за ней эпохой реформ Александра II, на Запад устремляется интеллигенция.

Это время бурных метаморфоз для Флоренции: город отказывается от своего столичного положения – пусть столицы малого государства, Тосканского Великого герцогства – ради патриотического движения к объединенной Италии. На шесть лет она неожиданно и несколько в эфемерной форме становится столицей нового объединенного королевства, ждавшего, когда откроются врата Рима. С падением же папского Рима город на Арно окончательно лишается своего столичного политического статуса, оставаясь в глазах просвещенных европейцев столицей культуры, «колыбелью» европейского Ренессанса.

В начале 1857 г. во Флоренцию приезжает Н.А. Некрасов. Из его писем следует, что он был свидетелем внезапной кончины тут супруги жены профессора-итальяниста П.Н. Кудрявцева[11].

Лев Толстой был в Италии дважды – в 1857 г. (но тогда во Флоренцию он не заезжал), и сразу после воссоединения страны – в 1860 г. Известно, что ему не понравились главные итальянские города – за исключением Флоренции – потому что они слишком красивы! Если в Венеции, Риме, Неаполе ему претило «неизменно одинаковое величие и изящество, а для меня такая пошлость, что мне тошно думать о них», то тосканскую столицу он воспринял как город скромной жизни, простой и патриархальный. Именно во Флоренции во время обеда у князя Н. Долгорукого писатель познакомился с князем С. Волконским и с одним из братьев Поджо, декабристов итальянского происхождения, о которых Ф. Вентури написал замечательную книгу[12].

Не менее примечательны впечатления о Тоскане другого великого русского писателя – Федора Достоевского. Его пребывание тут, и работа над романом «Идиот» – дом, где жили Достоевские на площади Питти отмечен мемориальной доской – легко реконструируется по воспоминаниям жены писателя, Анны Сниткиной, и по его письмам к друзьям – Майкову и Страхову[13].

Продолжал развиваться феномен и «русских флорентийцев» – более-менее оседлых подданных империи, полюбивших берега Арно. После того, как их покинул разочаровавшийся в ходе Рисорджименто Анатолий Демидов, перебравшийся в Париж, место «предводителя» русской Флоренции заняла Великая княгиня Мария Николаевна. Она поселилась в Тоскане в 1863 г., обосновавшись на пригородной вилле Кварто, купленной – и тут видна преемственность – у того же Анатолия Демидова. Хотя дочь покойного императора вела уединенный образ жизни, несомненно, что ее положение, образование, и даже публичные должности – она была президентом Академии Художеств – не могли не вовлекать ее в разного рода культурные инициативы. Самой известной из них стало построение православного храма, у истоков которого она стояла, вместе со своим духовником протоиереем Михаилом Орловым[14]. Известно также, что с с помощью художника и коллекционера Карла Лифара она стала деятельно приобретать произведения искусства для украшения своей новой тосканской резиденции. В тот период, когда Флоренция временно была королевской столицей, и тут жила дочь императора, Россия учредила в городе полагавшееся по статусу посольство, возглавленное персоной, которая уже отлично знала Тоскану – Н.Д. Киселевым, бывшим посланником при последнем великом герцоге с 1855 по 1859 г.[15] Более того, русский посол был женат на красавице-итальянке – вдове римлянина графа Торлония, урожденной княжне Франческе Русполи. Киселев вел себя в Италии по-барски: держал лучшего повара, собирал тонкие вина. Флорентийский журналист Уго Пеши колоритно описал гастрономические привычки посла, сообщив также, что Киселев сначала обитал в отеле «Нью-Йорк», а потом переехал в особняк на виа Гибеллина, где и скончался 26 ноября 1869 г., оставив после коллекцию в тысячи лучших французских, португальских и прочих вин[16]. Тот же автор описывает рафинированную жизнь в «столичной» Флоренции других российских дипломатов: это Николай Остен-Сакена, Феликс Мейендорф, Карл Икскуль фон Гильденбандт Икскюль[17].

Однако берега Арно видели присутствие тут не только официальной, консервативной России, любительницы западной цивилизации.

Флоренция той поры приютила многие «горячие головы» – европейских революционеров, в т.ч. русских. Об отношениях Герцена и Огарева с итальянскими патриотами немало написано в шедевре мемуарной литературы – книге «Былое и думы». Менее известно, что во Флоренции старшая дочь Герцена, Наталья (1844-1936) встречалась с Гарибальди – и отец поздравил ее с этой встречей. Во Флоренции пребывал и старший сын Герцена, Александр. Будучи ученым-дарвинистом, он отстаивал свои убеждения в спорах с именитыми Рафаэлле Ламбрускини и Никколо Томазео. Тем не менее в 1877 г. А.А. Герцену удалось получить кафедру в Высшем институте, на базе которого потом образовался Флорентийский университет. Однако в 1881 г., вероятно, чувствуя недоброжелательство со стороны местной профессуры, он перешел в университет Лозанны, где и жил до конца жизни, завершившейся в 1906 г.

Самую «горячую» голову имел, несомненно, Михаил Бакунин, который приехал сюда вместе со своей неразлучной женой полькой Антонией. Лев Мечников, участник похода «Тысячи» Гарибальди, оставил живую сатирическую зарисовку приемов, которые Бакунины устраивали во Флоренции каждый вторник[18]. Одним из важных последствий пребывания тут Бакунина стала его дружба с молодым итальянским ученым – Анджело де Губернатисом. Юноша даже отказывается временно от кафедры, дабы следовать учению Бакунина. Со своей стороны вождь анархизма старается еще сильнее привязать к себе ученика, поощряя его женитьбу на дальней родственнице Софье Безобразовой, пребывавшей тогда во Флоренции. Женитьба, наоборот, сделала Анджело более благоразумным и побудила вернуться к обучению в университете. Благодаря русской жене, умной и волевой, он стал играть весьма важную роль в развитии культурных связей между Италией и Россией во второй половине XIX в. Этому способствовал руководимый им журнал «Rivista Europea», издававшийся во Флоренции. Ему также принадлежит издание биографического словаря современных писателей. В Национальной библиотеке во Флоренции хранится обширная переписка де Губернатиса с сотнями писателей и поэтами разных стран мира. В числе его корреспондентов важное место занимают русские художники, писатели, ученые, политики.

Среди лиц, побывавших в Тоскане на рубеже XIX-XX вв., упомянем историков А.Н. Веселовского[19], И.В. Лучицкого и И.М. Гревса, который, между прочим, написал книгу «Тургенев и Италия».

В начале ХХ в. Флоренцию посетили В.Я. Брюсов (1902), назвавший ее «городом летучих мышей», и А.А. Блок (1902 и 1909), не простивший флорентийцам изгнания Данте, но и вдохновенно писавший: «Флоренция, ты ирис нежный…»[20].

Весьма проницательны с религиозной точки зрения заметки В.В. Розанова.

Конечно, после установления Советской власти в России и власти Муссолини в Италии всякого рода свободные путешествия прекратились.

Визиты в Тоскану возобновились после Второй мировой войны, несмотря на то, что в условиях Холодной войны они были дозированы и жестко контролировались. Немаловажные и точные суждения высказали В.Г. Лидин и Виктор Некрасов. К последующим десятилетиям относятся воспоминания о Флоренции писателей К. Паустовского и В. Шкловского, журналистов В. Ардатовского, И. Георгиева, Л. Жданова, Н. Прожогина, художника А. Шмаринова. Целой эпопеей стало пребывание тут режиссера Андрея Тарковского, сначала – с советским паспортом, затем – его лишенного.

И в самые последние времена, когда пал Железный занавес, путешественники из России с новым вдохновением осваивают тосканский край, пишут картины, песни, книги, ставят фильмы. Наш друг Нелли Комолова опубликовала, под псевдонимом Н. Лопухина, посвященный Тоскане цикл своих стихов (см. ниже ее некролог).

Русским во Флоренции была посвящена в 2000 г. примечательная выставка в Палаццо Строцци фотографа Массимо Агуса, с комментариями Л. Тонини и М. Талалая. Помимо ряда, уже упомянутых, личностей на ней были представлены сюжеты о Лидии Бобринской, Марии Олсуфьевой, Нине Харкевич, Иосифе Бродском, Владимире Цвейбахе. 


[1] Казакова Н.А. Западная Европа в русской письменности XV-XVII вв. Л., 1980. С. 8 и далее. Она же: Хождение во Флоренцию, 1437-1440. Историческое повествование Древней Руси. Л., 1976. С. 73-94.

[2] Приведем отрывок из «Хождения…»: «Той же славный град Флоренза велик зело, <…> божницы в нем красивы зело и велицы, и палаты в нем устроены белым камнем, вельми высоки и хитры. И посреди города того течет река велика и быстра вельми, именем Рна [Арно]; и устроен на реце той мост [Понте Веккио] камен, широк вельми, и с обе стороны моста устроены палаты <…>. В том же городе делают камни и аксамиты с златом. Товара же всякого множество и садов масличных, и тех маслиц древяное [оливковое] масло. Тут же видехом древние кедры и кипарисы; кедр как русская сосна, много походило, и кипарис корою яко липа, а хвоею яко ель, но мало хвоею кудрява и мягка, а шишки походили на сосновую. В том же граде видехом черви шелковые, да и видехом, как шелк той емлют с них» (прим. ред.)

[3] Фрагмент фрески Беноццо Гоццоли помещен на обложку нашей книги (прим. ред.).

[4] См. о визитах Б.П. Шереметева, П.А. Толстого, Б.И. Куракина в главе II – «Дипломатические отношения Империи и Великого герцогства» («У истоков») (прим. ред.).

[5] Одно из исключений – три брата Демидовых, с размахом путешествовавших по Европе в 1748-1761 гг.; см.: Talalay M. Il più grande ‘Grand Tour’ dei Russi: il viaggio dei fratelli Demidivy in Europa [Cамый большой русский Гран-тур: путешествие братьев Демидовых по Европе] (1748-1761) // Bollettino del C.I.R.V.I. № 61, 2010 (Il Grand Tour, a proposito e a sproposito), pp. 121-129. Их письма см.: Черкасова А.С. «Ваш послушный сын…» // Демидовский временник. Исторический альманах. Кн. II. С. 85-602.

[6] Впечатления русских путешественников собраны в антологии А.А. Кара-Мурзы «Знаменитые русские о Флоренции» (М.: Независимая Газета, 2001, 352 с.). Это – воспоминания Д. Фонвизина, А. Григорьева, Ф. Достоевского, А. Герцена, П. Чайковского и др. Кроме того, издана внушительная антология «Хождения во Флоренцию. Флоренция и флорентийцы в русской культуре», под ред. Е. Гениевой и П. Баренбойма (М.: «Рудомино», 2003, 656 с.), собравшая свидетельства почти ста авторов XIX-XX вв.

[7] Zinov’ev N. Giornale di viaggio // Rassegna sovietica. 1983. № 1. Р. 72.

[8] Драматург тут страдал во Флоренции по самым разным причинам – в частности, его донимали комары: они «замучили так, что сделались у нас калмыцкие рожи. Они маленькие и не пищат, а исподтишка так жестоко кусают, что мы ночи спать не можем. И комары итальянские похожи на самих итальянцев: так же вероломны и так же изменнически кусают». Флорентийские знакомые якобы морили Фонвизина голодом: «званый обед несравненно был хуже моего вседневного в трактире». После того, как русскому путешественнику пытались сбыть поддельную картину, он возмущался с гоголевскими гиперболами: «Честных людей во всей Италии, поистине сказать, так мало, что можно жить несколько лет и ни одного не встретить» (прим. ред.).

[9] О Кипренском в Италии см.: Orest Kiprenskij (1782-1836) e l’Italia: carteggi inediti. A cura di E. Petrova. Roma: Borghetto, 2005.

[10] Подробнее о Шувалове см.: Талалай М.Г. Иеромонах Ордена барнабитов Августин-Мария, в миру граф Григорий Петрович Шувалов // Страницы, № 6, 2001. С. 625-630. Он же. Итальянская поэзия графа Г.П. Шувалова // Русско-итальянский архив, под ред. Д. Рицци и А. Шишкина. № 4. Салерно, 2005. С. 294-316.

[11] Похоронена на Английском кладбище; см.: Талалай М.Г. Русские мемории на «Английском» кладбище во Флоренции // Диаспора. Новые материалы. № 8. Париж-СПб., 2007. С. 678-686.

[12] Venturi F. Il moto decabrista e i fratelli Poggio. Torino: Einaudi, 1956.

[13] О Достоевском во Флоренции см. очерки Лючии Тонини: I soggiorni fiorentini di

Fedor Dostoevskij // Antologia Vieusseux, № 19; F.M. Dostoevskij in Florence // The poetics of place. Florence imagined, ed. by I. Marchegiani Jones, T. Haeussler. Firenze: Olschki, 2001.

[14] О построении русской церкви во Флоренции см.: Талалай М.Г. Русская церковная жизнь и храмостроительство в Италии. СПб.: Коло, 2011. С. 45 и далее.

[15] См. о нем в главе «Дипломатические отношения Империи и Великого герцогства»

[16] См.: Pesci U. Firenze capitale (1865-1870). Firenze: Bemporad, 1904. Р. 332-333.

[17] Все три дипломата являлись представителями остзейского дворянства, с баронским титулом (Уго Пеши ошибочно титулует каждого «графом») – невольно вспоминается недовольство в российском обществе по поводу «немецкого засилья» в середине XIX в. (прим. ред.).

[18] Mečnikov L.I. Memorie di un garibaldino. La spedizione dei Mille [Мечников Л.И. Воспоминания гарибальдийца. Экспедиция Тысячи], a cura di R. Risaliti. Moncalieri (Torino): CIRVI, 2008; 2-е доп. изд.: Mečnikov L.I. Memorie di un garibaldino e altri testi. Moncalieri (Torino): CIRVI, 2011. Сам Мечников – интереснейшая фигура; в Тоскане он налаживает связи с демократами, в первую очередь, с Джузеппе Дольфи, и встречается затем, на острове Капрера со своим командиром Джузеппе Гарибальди.

[19] Пребыванием Веселовского в Италии основательно занимался преждевременно скончавшийся славист Марцио Марцадури, который опубликовал в 1967 г. в болонском журнале «L’Archiginnasio» ряд ценных архивных документов.

[20] Существует очерк и о тосканских впечатлениях О. Мандельштама; см. : Гардзонио Ст. Тосканские холмы: некоторые штрихи к теме «Мандельштам и Италия» // Известия АН, серия литературы и языка, Т. 5. 2000.