Чампи, Себастьяно

Себастьяно Чампи, иначе Чиампи [Sebastiano Ciampi] (1769-1847) – вне сомнения, одна из самых видных фигур среди тосканских филологов рубежа XVIII-XIX вв. Безо всякого преувеличения его можно назвать отцом, или предтечей итальянской славистики: его труд, выходивший в серии выпусков, «Bibliografia critica delle antiche reciproche corrispondenze politiche, ecclesiastiche, scientifiche, letterarie, artistiche dell’Italia colla Russia, colla Polonia ed altre parti settentrionali [Критическая библиография древних письменных взаимоотношений Италии с Россией, с Польшей и другими северными землями]» (Флоренция, 1835-1842) вызвал заинтересованные отклики в Европе, в том числе и в России – на его книгу, к примеру, печатно откликнулся граф Михаил Бутурлин[1]. Эта монография на многие годы стала настольной книгой поколений итальянских славистов[2], хотя, конечно, в ней есть немало упущений и неточностей.

Несмотря на свою общеевропейскую известность как ученого, зачастую вспоминают, в первую очередь, ряд его странностей и эксцентричных поступков. К таковым, в первую очередь, относится его демонстративная привязанность к «своей» Розине (Розе Бенедетти). В самом деле, общество той поры не могло принять тот факт, что священник, принявший обет целибата, пусть и ставший известным профессором Пизанского университета, постоянно и прилюдно появлялся в кампании молодой дамы. Каждый раз, когда ему это – неизбежно – ставили на вид, аббат-филолог терял, как говорили прежде, «компас и алфавит».

Вне сомнения, его обличители из университетских кругов руководствовались не столько религиозными или этическими мотивами, сколько завистью к удачливому на научном поприще коллеге. Возникший враждебный климат побудил Чампи – не желавшего расставаться с Розиной – покинуть в 1817 г. родную Тоскану, уволиться из Пизанского университета и отправиться в далекую Варшаву, столицу вновь учрежденного Царства Польского, под короной императора Александра I (в этой части империи – монарха конституционного).

Выбор Варшавского университета – тоже вновь учрежденного – не стал случайным для Чампи. В то время, на первых порах Реставрации, царь вел сложную игру, пытаясь сбалансировать сильные позиции Меттерниха неявной антиавстрийской политикой и псевдо-либеральными инициативами на западной периферии империи. Тут в итоге на краткое время возникла благоприятная культурная обстановка. Неслучайно, что другой пистойец, Луиджи Каппелли (см. о нем ниже) в те же годы также оказался в тех краях – в университете Вильны, древней столицы Литвы.

Два профессора-земляка, конечно, были прекрасно и давно знакомы. Есть и печатное свидетельство старого их сотрудничества: оба участвовали в составлении сборника «Poesie per le faustissime nozze degl'illustrissimi signori Alessandra Rospigliosi di Pistoja e Pietro Strambi di Livorno [Стихи в честь счастливейшего бракосочетания славных господ Александры Роспильозы из Пистойи и Пьетро Страмби из Ливорно]», вышедшего в Пистойе еще в 1800 г. Уже с той поры Чампи и Каппелли вступили в переписку, продолжавшуюся вплоть до смерти первого (Каппелли скончался двумя годами позднее). Каппелли стал для Чампи и верным помощником в составлении вышеупомянутого труда «Bibliografia critica…». Сохранилось немало писем от Каппелли к Чампи, и, к сожалению, почти ничего – от корреспонденции в обратном направлении.

Обосновавшись в Варшаве, просвещенный аббат стал ключевой фигурой для многих итальянцев, направлявшихся в Российскую империю и проезжавших через Польшу. Особенно стремились познакомиться с ним его земляки – назовем другого замечательного пистойца, художника Николу Монти, побывавшего в гостях у Чампи на пути в Петербург (в настоящее время творчество Монти получило должную оценку, в результате переиздания его теоретических работ по живописи).

Другой выдающийся тосканец в гостях у Чампи в Варшаве – граф Луиджи Серристори, направлявшийся в Россию на военную службу. После Чампи, как по эстафете, он побывал у Каппелли в Вильне. Еще одна интересная личность – граф Луиджи Симонетти, который впоследствии станет влиятельным сардинским посланником в Петербурге. Сохранились свидетельства о деловых визитах к Чампи книготорговцев, занимавшихся книжным делом в Одессе и Ливорно – им ученый передавал книги не только свои, но и других заинтересованных авторов. (Торговля книгами, еще не дождавшаяся серьезных исследователей, в действительности являлась капиллярным методом проникновения итальянской культуры в Россию, Польшу и другие восточно-европейские страны.)

Из переписки с Каппелли можно узнать о знаменательной полемике аббата Себастьяно Чампи и кардинала Анджело Маи, тоже филолога и переводчика, а также о том, что Чампи был прочно связан с самым важным литературным журналом той эпохи – «La Biblioteca Italiana».

Изучая корреспонденцию той поры, очевидным становится и следующий факт: свободное исследование в российских университетах было всячески затруднено – путем многочисленных бюрократических преград. Каждую инициативу ученого должен был одобрить не только ректор, но и особые кураторы. Эти чиновники, однако, часто отсутствовали или просто игнорировали обращения от профессоров. В итоге, вероятно, и из-за этих препон, Чампи в 1822 г. вернулся на родину, сумев, правда, обеспечить себе недурственное положение благодаря жалованию как «заштатного каноника в Плоцке», так и «российского исследователя заграницей» (то есть у себя дома в Италии). Эта материальная зависимость от царского правительства, вне сомнения, повлияла и на его политические убеждения – Чампи с каждым годом занимал всё более консервативные позиции, непременно оправдывая линию царского правительства, даже в случаях несомненно репрессивных.

10-05-2014