Александро-Невской лавры, монахи

Опубл. М.Г. Талалай. Опека Александро-Невской Лавры над русскими приходами в Италии //

Вне сомнения, большинство русских в зарубежье ощущают православие «родной верой», глубоко связанной с отечественной культурой и историей. Ностальгия сопутствовала многим церковным начинаниям, и в прошлом, и в настоящем.

Одновременно российское государство – в прошлом православная Империя – в развитии своих международных отношений нуждалось и в церковном векторе: в итоге первые русские храмы заграницей, и в частности в Италии, были как храмы при дипломатических миссиях, так и домовые церкви (итал.: капеллы) при особняках и виллах знати, обосновавшейся на Апеннинах.

Таким образом «география» русского православия в Италиив первую очередь зависела от наличия в том или ином месте важных дипломатических представительств, или же пребывания обеспеченных представителей элиты (Демидовы, Бутурлины и т.д.).Чуть позднее определился другой значительный феномен русского присутствия на Апеннинах, связанный с функционированием ряда итальянских городов в качестве курортов. С середины XIXв., в особенности после окончания Крымской войны, русское присутствие в Италии стало быстро расти, особенно организованными стали колонии именно курортников, причем состоявшие не только из представителей элиты, но и из разночинцев, чиновников, военных и гражданских лиц в отставке и проч.

Можно утверждать, что Италия, наряду с немецкими минеральными водами и французским Лазурным берегом, начиная с середины XIX в. стала местом массового присутствия русских курортников. Большинство таких мест на рубеже XIX–XX вв. обзавелись церквями, получившими в С.-Петербургской консистории ясное именование «курортные». Как и храмы посольские, они номинально включались в состав С.-Петербургской епархии, духовно подчиняясь митрополиту С.-Петербургскому, а административно — С.-Петербургской консистории.

Самая первая курортная церковь в Европе возникла в 1860 г., в еще итальянской Ницце, вскоре, впрочем отошедшей ко Франции. Однако настоящий бум курортного храмостроительства пришелся на рубеж XIX–XX вв., очевидно, что число российских курортников возросло настолько, что это позволило им предпринимать дорогостоящие и хлопотливые, но нужные им проекты.

Характерный пример самоорганизации православных россиян за границей, без какого-либо инициирования и прямой поддержки со стороны государства – возникновение курортной церкви в альпийском городке Мерано, некогда – австрийском, а с 1918 г. — итальянском.

Когда в 1880-х гг. в Мерано появились сотни русских курортников (из-за бича той эпохи – туберкулеза) и десятки постоянно живших тут русских врачей, здесь возникла инициатива строительства особого санатория для соотечественников, для чего был учрежден Русский Комитет. Успеху начинания способствовало наследство, полученное от Надежды Бородиной, московской купчихи, завещавший свои средства именно для строительства в Мерано русского санатория с домовой церковью.

Комитету требовалось найти постоянных священников для Мерано — после переговоров со Св. Синодом было решено приглашать на зимний сезон иеромонахов из петербургской Александро-Невской лавры: в русско-православном мире престиж столичного монастыря стоял высоко. Лаврские насельники, с одной стороны, жили в европейской столице, и, следовательно, имели опыт общения с рафинированной публики, с другой стороны они отличались высокой духовностью и церковной дисциплинированностью. Вероятно, немалую роль играла то, что теперь называется «логистикой» — лаврские иеромонахи были ближе к российскому священноначалию, было проще организовывать их командировки в Европу, да и Петербург, вне сомнения, был удобен как географический центр, прекрасно связанный с зарубежьем (достаточно сказать, что с Варшавского вокзала регулярно отправлялся поезд с вагоном, доходившим прямо до Мерано).

Не последнее место играло то обстоятельство, что меранской общине было проще содержать монахов, чем многодетных семейных батюшек, как это было, к примеру, в Ницце или во Флоренции

Жалование меранскому причту, по согласованию с МИДом и Св. Синодом, выплачивалось из процентов с капиталов Бородиной. Новый статус требовал и соответствующего оформления, и в 1898 г. Св. Синод утвердил «при Никольской православной русской церкви в Мерано должности священника и псаломщика».

Первым из Петербурга в 1899 г. в Мерано прибыл иеромонах Вениамин. В середине XIX в. он служил певчим у святителя Игнатия (Брянчанинова). Иеромонах привез с собой и псаломщика, и эта отлаженная система — приезд священника с псаломщиком — сохранялась до начала Первой мировой войны. Менялись только приезжающие духовные лица, особенно часто псаломщики, реже иеромонахи, выполнявшие пастырские обязанности и, естественно, нуждающиеся в знакомстве с паствой. Всего за предвоенный период в Мерано сменилось три настоятеля — все трое были из Александро-Невской лавры (после о. Вениамина, с 1907 г. — иеромонах Антоний, а с 1912 г. иеромонах Алексий).

Всё шло отлаженным чередом: из управления С.-Петербургской епархии, к которой приписали церковь, ежегодно высылались метрические книги. В них лаврские монахи аккуратно заносили сведения о крещениях и венчаниях (их было мало) и о смертях (их было много); велись записи о том, кто получил святое причастие.

Русский Комитет раз в год публиковал — на немецком языке — отчеты о полученных и потраченных средствах: несмотря на различные перипетии Русского Дома в Мерано эти отчеты и метрические книги полностью сохранились в его архиве. Регулярная жизнь меранских курортников раз и навсегда оборвалась в 1914 г. Весной того года иеромонах Алексий, по установившимся правилам, уехал в родную Александро-Невскую лавру — с тем, чтобы вернуться осенью. Но этого не произошло: вспыхнула война, и Австро-Венгрия и Россия оказались во вражеских станах. Война началась в тот момент, когда Русский Дом был закрыт на летний сезон, иначе его постояльцам, как подданным вражеской державы грозила участь интернированных.

Спокойная и размеренная жизнь Русского Дома, когда он был полон курортниками из России, аккуратно платившими умеренную плату за постой, когда церковные власти присылали из Санкт-Петербурга в Мерано на полгода священников и псаломщиков, навсегда закончилась. Зимний сезон 1913–1914 гг. стал последним подобного рода: осенью 1914 г. Мерано для России уже был закрыт. Русский Дом опустел — с тем чтобы в начале 1920-х гг. заполниться новой категорией россиян — не курортниками, а беженцами. Старый наложенный обиход, с монахами-настоятелями остался на фотографиях, где иеромонахи непременно занимали центральное место в группах, как пастыри среди паствы.

Схожая, но еще более краткая история произошла на Итальянской Ривьере, в Сан-Ремо. Церковная инициатива курортников оформилась в начале 1910 гг. Высочайшим указом от 1 марта 1912 г. Николай II утвердил комитет, разрешив «производить в России повсеместный сбор пожертвований» и выделив на храм в Сан-Ремо из личной казны 2 тыс. руб. В мае 1912 г. строительный комитет приобрел на имя Таллевича участок в центре города, напротив железнодорожного вокзала, в самом начале проспекта Императрицы. Отец Николай Аквилонов совершил 21 (9) декабря 1912 г., в присутствии многочисленных горожан закладку церкви во имя Христа Спасителя, великомученицы Екатерины и преподобного Серафима Саровского. Накануне открытия храма местная пресса писала следующее:

"Достойная восхищения привязанность русских к отеческой вере вошла в поговорку. Культ — это неотъемлемый элемент их жизни. Они воистину пропитаны поэтическим и религиозным мистицизмом, на котором выросли с младых лет в кругу патриархальной семьи. ‹…› По этому русские глубоко страдают на чужбине от недостатка религиозной опоры и религиозных собраний, где перед золочеными, источающими свет иконами они мысленно могут объединить самое сокровенное своей души с тем дорогим и святым, что осталось на далекой родине."

На освящение, совершенное 5 января 1914 г. (23 декабря 1913 г. ст. ст.) епископом Кронштадтским Владимиром (Путятой), в сослужении русского духовенства из Ниццы, Канн, Ментоны и Рима, собрались представители русского дипкорпуса и курортники. Церковь была освящена всего за несколько месяцев до Первой мировой войны.

В настоятели, как и в случае с меранским приходом, были приглашены иеромонахи из Лавры. Первым священником русской церкви в Сан-Ремо стал, таким образом, иеромонах Варсонофий.

Ему довелось служить на Итальянской Ривьере всего лишь несколько месяцев: весной 1914 г., с окончанием зимнего сезона он отбыл в Петербург, но после начала войны в Сан-Ремо не вернулся. Колония русских курортников и тут стала быстро убывать и впоследствии практически исчезла.

Первоначально храм, как и другие курортные, был номинально приписан к С.-Петербургской епархии, когда же «пуповина» с родиной разорвалась, он вошел в состав Западно-Европейской русской епархии с центром в Париже, под омофором Константинопольского патриарха.

Опека лаврских монахов над русскими курортниками в Мерано и Сан-Ремо – редкий пример их пастырского служения на приходах, пусть таких своеобразных как приходы в зарубежье. Драматические обстоятельства ХХ века – Первая мировая война, переросшая в Революцию и войну Гражданскую, не позволили в полной мере воплотиться этим начинаниям.