Казачья эпопея в итальянской художественной литературе

В конце 1990-х гг. мне попался интересный текст о литературных свидетельствах казачьей эпопеи в Италии. С его автором, профессором Анджеем Литворния, родом из Польши, я кратко познакомился в момент обретения текста, на одной конференции, не помню уж в каком городе, кажется, во Флоренции. Статья меня очень заинтересовала, я и решил ее перевести и опубликовать на русском. Мы перезванивались, Литворния любезно звал приехать в его далекое Удине и посмотреть его досье по казакам. Я долго собирался, но так и не сподобился, так как Анджей скончался. Теперь я перезваниваюсь – очень редко – с его вдовой Кристиной. Она тоже приглашает в Удине, но вероятность такого путешествия всё уменьшается…

Опубл.: Литворния А. Казачьи станицы во Фриули [1] // // Россия и Италия. Вып. 5. Русская эмиграция в Италии в ХХ в. М: Наука. 2003. С. 46-51. Перевод и научная редакция: М. Талалай

<…> Самое первое художественное описание казачьей эпопеи во Фриули принадлежит перу Бруны Сибилле-Сиции. Ее повесть «La terra impossibile. Storia dell'armata cosacca in Friuli» вышла в Удине в 1956 г. и носит отпечаток идеологии того времени: все симпатии автора находятся на стороне местного населения и партизан (впрочем, Сибилле-Сиция признает и трагический фатум казаков). Книга стала бестселлером во Фриули и была трижды переиздана — в 1958, 1991 и 1992 гг. [2] <…>
Беллетристика не оставляла своим вниманием «казацкую тему». Упомянем рассказ Леонарда Заньера «Carnia, Kozakenland, Kazackaja zemlja», написанный на фриуланском диалекте и опубликованный в Удине в 1994-1995 гг. издательством «Mittelcultrura», а также небольшую повесть Клаудио Каландры «Do svidania. I girasoli di Boria» (Милан, 1994).
Особой популярностью у итальянских читателей пользовались и пользуются произведения Клаудио Магриса и Карло Сгорлона (Magris C. Illazioni su una sciabola. Milano, 1985; Sgorlon C. L'armata dei fiumi perduti. Milano, 1985), о которых мы подробнее расскажем ниже. Близок к жанру исторической очеркистики и труд русского эмигранта Александра Иванова, собиравшего в 1980-х гг., по заданию Удинского университета, сведения о казаках и выпустившего затем книгу «Dal Friuli all'URSS. 1944-1945»: год в выходных данных не указан, однако книга А. Иванова опубликована около 1990 г.
Таким образом, можно говорить о существовании в Италии целой литературы, посвященной казачьей эпопее. <…>
В середине 1980-х гг. печальный эпизод времен Второй мировой войны неожиданно привлек внимание двух крупных мастеров итальянской культуры. В 1984 г. журнал «Rivista Milanese di Economia» предоставил свои страницы выдаюшемуся германисту из Триеста Клаудио Магрису и его повести «Illazioni su una sciabola» («Размышления об одной шашке»). Впоследствии повесть была издана (и неоднократно) отдельной книгой и переведена на десятки языков. Чуть погодя, а именно в начале 1985 г. миланское издательство «Мондадори» выпустило на книжный рынок Италии роман Карло Сгорлона «L'armata dei fiumi perduti» («Армия утраченных рек»), завоевавший в том же году литературную премию Стрега. <…>
Небольшая повесть, или точнее — большой рассказ Магриса имеет форму монолога. «Рассказчик», пожилой священник дон Гвидо, живущий в доме для престарелых клириков в Триесте, пишет свои воспоминания о пребывании казаков в Карнии по просьбе другого священника, дона Марио, комплектующего епархиальный архив. Согласно автору, дон Гвидо осенью 1944 г. выполнял деликатное поручение своего священноначалия, отправившись в станицу казаков убеждать их быть милостивыми по отношению к несчастному мирному населению [3]. В местечке Вилла-ди-Верценьис он встречается с одним атаманом — скорей всего, с Дьяконовым, а не с Красновым. Однако спустя годы дону Гвидо кажется, что это мог быть «сам» Краснов. Священник вспоминает обстоятельства «трагической и гротескной оккупации Карнии казаками, союзниками немцев, которых эти немцы заставляли выполнять ничтожные дела, соблазняя их невозможными обещаниями и делая из них своих соучастников и жертв, преследователей других жертв». Герой книги пытается раскрыть загадку гибели Краснова, ибо парабола жизни атамана «могла бы расшифровать — от обратного — параболу жизни» дона Гвидо. Действительно, во Фриули возникла легенда, что знаменитый атаман пал жертвой партизанской атаки 2 мая 1945 г., что никак не могло иметь места: 27 мая 1945 г. Краснов сдал свою шашку английским офицерам, а в 1947 г. — казнен в России. Дон Гвидо обрисовывает последние месяцы пребывания Краснова в Италии (при этом автор обильно пользуется книгами, написанными Красновым в Париже в 1920-1930-х гг.). Старый атаман в книге Магриса почти приобретает черты героя древнегреческой трагедии: человек высокой культуры и чести, он осознает свой рок, но не пытается от него уклониться и бесстрашно идет навстречу смерти. Повесть Магриса, тепло встреченная и публикой, и критикой, была поставлена на сцене фриульского городка Чивидале во время фестиваля «Mittelfest»; не раз возникали проекты ее экранизировать, пока ничем не закончившиеся.
Настоящий эпический размах приобретает казачья «одиссея» у Карло Сгорлона. Его «армия утраченных рек» — это армия далеких Дона, Днепра, Терека, сравнимая с «табуном, потерявшим свои пастбища, свои реки и ушедшая вдогонку за миражем других пастбищ, других рек». Писатель представляет казаков глазами фриуланских крестьян, увидевших из своих окон «последнюю новинку войны, самую странную из всех прежде бывших». Согласно Сгорлону, казаки, охваченные меланхолией и ностальгией, «ощущали себя покинутыми, одинокими в чужой стране — также как альпийские стрелки в России — среди ненавидевшего их населения. Вместе с тем, после долгих скитаний по России и Европе, они пытались себя убедить, что наконец-то прибыли на место, где смогут обосноваться на более долгий срок». Действие романа развивается вокруг Марты, служанки богатой дамы-еврейки, отправленной в концлагерь. Марта остается одна в большой вилле, куда вселяется группа казаков: пожилой генерал-белогвардеец Гаврила, казак Урван и старая казачка Дунайка с сыном Гиреем и внуком Лукой. Гиреем овладевает безответная страсть к крестьянской девушке Альде, гибнущей затем от его руки. С того момента крестьяне видят в казаках лишь ненавистных оккупантов. Печально заканчивается и любовная история между Урваном и главной героиней: казак уходит в Австрию, а Марте партизаны выбривают голову за «коллаборационизм». Роман строится на конфликте между образами «земли обетованной» и «земли утраченной». Карния, эфемерная Kozakenland, Казацкая земля, — это всего лишь краткий этап на пути к неизвестной цели. Казаки, потерявшие собственные корни, выражают свой воинственный и необузданный нрав во время стычек с партизанами. Ищет и не находит родину и атаман Краснов, устроивший в «станице» жилье в традиционном казачьем стиле. В итоге казаки гибнут — но по Сгорлону не за то, что они предали советское государство, а за то, что предали родные станицы.
Произведение Карло Сгорлона представляет такой большой интерес, что оно само по себе стало объектом исследования: в 1998 году студентка Краковского университета Аньежка Левицкая написала дипломную работу, посвященную теме родины в романе «Армия утраченных рек».

[1] Первоначальный вариант статьи, с названием «Il Friuli, una promessa tradita», опубликован в: Miti antici e moderni tra Italia e Ucraina, а cura di K. Konstantynenko, M. Marcella Ferraccioli е G. Giraudo. Padova, E.V.A. 2000, p. 232-243.
[2] Автор впоследствии вернулась к казацкой теме; см. Sibille-Sizia B. Un pugno di vento. Udine, 1992.
[3] Бывали случаи и «мирного сосуществования»: жительница Джемоны, Джулиана Гравина, например, рассказала, что ее семье пришлось отдать казакам свою кухню, оставаясь при этом жить в доме; казаки запомнились ей своей деликатностью и дружелюбием: уходя, они даже подарили семье несколько предметов (прим. М.Т.).

19-02-2014