Толстой Петр

Алексей Кара-Мурза

(из книги "Русская Сицилия", 2-е изд, под ред. М. Г. Талалая. М.: Старая Басманная, 2013, стр. 84-105)

В самом конце XVII столетия, когда в России укреплялась власть молодого царя Петра Алексеевича Романова, Сицилия находилась под короной последнего из испанских Габсбургов – болезненного, безвольного и бездетного Карлоса II. Тогдашние «гранды» европейской политики – французский король Людовик XIV и австрийский император Леопольд I уже изготовились к «войне за испанское наследство», которая и разразилась спустя недолгое время. С испанским двором у России в последней трети XVII в. сложились вполне добрые отношения: по приказу царей Алексея Михайловича, а потом и Федора Алексеевича, в Мадриде дважды (в 1668 и 1681 гг.) побывала русская дипломатическая миссия во главе со стольником П.И. Потемкиным. Но в последние годы XVII в. собственно испанские дела мало интересовали нового «царя московитов»: гораздо больше Петра Алексеевича занимал главный для него «турецкий вопрос», создание антитурецкой коалиции в Юго-Восточной Европе. Основными политическими игроками здесь были Венский двор, Венецианская республика дожей, Мальтийский орден и, разумеется, папский Рим. Поэтому первые русские путешествия на Сицилию – сначала Б.П. Шереметева, а затем и П.А. Толстого в 1698 г. – следует понимать именно в этом внешнеполитическом контексте. <…>

Петр Андреевич Толстой (1645–1729) начинал свою политическую карьеру как политический оппонент будущего Петра I. Будучи родственником князей Милославских, он во время московского восстания 1682 г. примыкал к политической партии царевны Софьи и возбуждал стрельцов против Нарышкиных. Однако вскоре он перешел на сторону царя Петра Алексеевича, хотя и не сразу заслужил его доверие. В 1697–1699 гг. уже немолодой Толстой (ставший к тому времени уже дедом) ездил на свои средства в Европу для овладения корабельным мастерством. Побывал в Польше, Священной Римской империи, Венеции, Милане, Папской области, Неаполе, на островах Сицилия и Мальта, о чем оставил подробнейший «Дневник»[1].

8 июля, будучи в Неаполе, П.А. Толстой записал в дневнике:

Нанял я себе фелюгу, дал за нее от Неаполя до Мальтийского острова и от Мальты до Неаполя и в Мальте за ту же плату стоять 15 дней всего 100 шкодив неаполитанских, того будет 40 золотых червонных. На той филюге 1 пилиот да 8 человек маринаров[2] (т.е. один кормчий и восемь гребцов – А.К.).

Вечером того же дня путешественники обогнули Соррентийский полуостров и на следующий день пристали к берегу недалеко от Амальфи. Затем они, минуя Салерно и пройдя берегом Калабрии, миновали Мессинский залив и оказались у берегов Сицилии.

В Дневнике Толстого читаем:

Потом приехали во втором часу ночи к Цицилийскому острову, где издалека увидели на одной башне, которая построена на том Цицилийском острову при самом море для сторожи, фанарь поставлен высоко, и запалены в нем свечи для того, чтоб желающие на Цицилийский остров ехать в ночи по морю имели б правую себе дорогу, смотря тот фанарь. От города Лябонара до того Цицилийского острова 12 миль италиянских. И как мы приехали в то уское место, где нам по правую сторону был Цицилийский остров, а по левую сторону Калябрия, и ночевали под селом Торнадафар (Торре-ди-Фаро – А.К.); в том селе живут все рыболовы. От вышепомяненной башни, на которой стоит в ночи фанарь з запаленными свечами, то село Торнадафар 3 мили италиянских. И, ночевав под тем селом, видели страх в ночи: филюгу нашу с якоря сорвало и отнесло в моря, где с великим трудом и страхом чрез великую силу спаслись и паки на том же месте поставили филюгу свою на два якоря[3].

Город Мессину, куда путешественники прибыли 13 июля, Толстой называет на сицилийский манер «Мисиною»:

Город Мисина на Цицилийском острову стоит при самом море по морскому берегу. Город Мисина – место великое, строение всё каменное. И, приехав, мы в филюге своей пристали под самым городом Мисиною, где пришел к нам один человек–мисинец и сказал нам, чтоб с филюги нашей никто на берег не выходил, покамест осмотрит кавалер, которой на то устроен, практики моей, которую я взял из Неаполя, то есть проезжих моих листов. И я стоял в филюге 4 часа, дожидался от того помяненного кавалеру указу, для того, что тот кавалер спал долго дня. А осмотря тот кавалер моих проезжих листов, дал мне свободу иттить с филюги в город Мисину, толко по обыкновенности своей, что было у нас на филюге ружья, моего и маринерского, то ружье всё взяли у нас к тому вышеописанному кавалеру на двор за караул. А двор того кавалера построен на берегу моря; в том месте под ево двором всякой форестир, то есть иноземец, приехав в Мисину, повинен с судном своим пристать. И как я от того кавалера взяв себе позволение, пошел в город Мисину, и, пришед, стал в остарии, или на постоялом дворе, которая остария называется Францезе-Авроро, где мне отвели одну камору со стулами, и с кроватью, и с постелею, и столом[4].

Простояв в Мессине всего сутки, Толстой тем не менее, сумел отметить очень многие аспекты жизни столицы восточной Сицилии, ставшей недавно жертвой испано-французского противостояния, а теперь активно восстанавливаемой. В этом смысле дневники Толстого существенно выигрывают перед более официозной и потому краткой «Запиской Шереметева».

Город болшой, каменной, зделан новою модою з бастионами, изрядною крепостью, одна сторона к морю, а другая к горам <…> При море построен дом, которой называется арсинал; на том дворе делают всякие морские суды. По берегу морскому на многих саженях построены предивным мастерством изрядные великие полаты в четыре жилья вверх, также и во всем городе Мисине домы и палаты изрядного строения <…>. Та Мисина и все городы, которые есть на Цицилийском острову, под властью гишпанскаго короля, и народ в Мисине гишпанской, и говорят все италиянским языком. В Мисине живет вицерой, то есть наказной король от гишпанскаго короля присылается подобно тому, как и в Неаполи, и управление в Мисине всё гишпанское. Народ гишпанской в Мисине гордой и к приезжим фарестиерам, то есть к иноземцам, неприветлив. Дом вицереев в Мисине великой, построен на морском берегу, и караул у вицереева двора стоит, как и в Неаполе[5].

Зоркий глаз Толстого отмечает и многие бытовые детали повседневной жизни:

В Мисине дворян и честных людей гишпанцов много, живут домами; платье носят гишпанской моды, также и жены их, и девицы ходят по-гишпанску. Честные люди ездят в коретах, а марканты, то есть купцы, ходят пешии. Монеты, то есть денги, в Мисине ходят серебреные и медные, особые, цицилийские, не такие, что в Неаполи; и, кроме Цицилийскаго и Малтийскаго островов, та манета нигде не ходит. Харч всякой в Мисине: мясо, и рыба, и хлеб, и фрукты, то есть гроздие, – недорого и есть того всего доволно. Народы в Мисине есть разные: французы, и греки, и цыганы, которые забавляются, паче ж питаются, изконным своим мастерством – кузнечеством, живут без домов, сидят по улицам наги и работают[6].

Подробно описывает Толстой и христианские храмы Мессины, подчеркивая их конфессиональное разнообразие:

Город Мисина на Цицилийском острову – первое место и зело велико; также много костелов и монастырей изрядных, в которых живут законники и законницы разных законов, а все одной римской веры. В Мисине ж церковь греческая во имя святые великомученицы Екатерины, другая церковь греческая ж во имя святые Марины. В тех двух церквах самая греческая ж вера, а третья церковь униятская во имя святителя Николая. В той церкве олтарь зделан подобием как в греческих церквах, а престол в олтаре зделан подобием римской церкви; иконы писем греческих, и над престолом поставлен образ чудотворца Николая писма греческо ж[7].

14 июля корабль Толстого отправился далее и на следующий день бросил якорь у Таормины («Далормины»):

Потом приехали против города Далормина на Цицилийском острову. <…> Тот город стоит при море на верху высокой горы; город не велик, а зело красив, на веселоватом месте построен; строение в нем всё каменное, изрядное. Около ево по горам леса мелкие и пашни, которые насеяны пшеницою[8].

На следующее утро путешественники коротко остановились в Катании:

Город Катания зело велик, стоит на берегу морском на ровном месте на том же Цицилийском острову; строение в нем всё каменное, изрядное; около ево по полям много пашни, где сеют пшеницы. И как мы против того города поровнялись, и нам припал ветр способной, где мы, подняв парус, бежали прытко[9].

Вечером того же дня путешественники были в Сиракузах (в Дневнике – «Серавозы»):

Потом приехали против города Сиравозы. <…> Тот город стоит на самом берегу морском на ровном месте на том же Цицилийском острову; город немал; строение в нем всё каменное, изрядное, построен тот город новою модою, весь каменной, з белвардами, изрядною крепостию. Около ево по ровным местам пашни есть многие, на которых сеют пшеницы; под тем городом порт, то есть пристанище… По берегу морскому по ровным местам и по горам немало есть жилья строения каменнаго[10].

По свежим следам путешествия Б.П. Шереметева – официального посланника русского царя – рыцари Мальтийского ордена оказали достойный прием и Толстому, на который он вряд ли мог рассчитывать при других обстоятельствах. 25 июля 1698 г. Толстой на той же быстроходной фелюге отправился в обратный путь из Валетты в Неаполь. Пройдя через Мессинский залив и пройдя вдоль берега Калабрии, путешественники вечером 4 августа бросили якорь в бухте Амальфи[11], а спустя сутки были в Неаполе.

Обстоятельства сложились так, что возвращение в Москву из далеких путешествий Б.П. Шереметева и П.А. Толстого было непростым. <…>

Однако карьера Петра Андреевича Толстого, возвратившегося из длительного путешествия в Москву раньше Шереметева, быстро пошла вверх. Спустя почти двадцать лет, в 1717 г., Толстой снова побывал в Неаполе, где путем хитроумных комбинаций ему удалось склонить к возвращению в Россию скрывающегося от царя-отца в Италии наследника Алексея Петровича. Впоследствии Толстой лично возглавил следствие по делу цесаревича. За заслуги перед Петром Толстой получил в 1724 г. титул графа, став, таким образом, основоположником графского рода Толстых. Но после смерти преемницы Петра Великого, императрицы Екатерины, он проиграл придворные интриги Меншикову, был сослан в Соловецкий монастырь, где и скончался.

04-11-2014