ПОЛКОВОДЦУ, ЛИТЕРАТОРУ, КАЗАКУ
Осенью 2004, исполнилось 60 лет начала эпопеи, которая получила название Казачий Стан в Италии… Тогда, осенью 44 г. на севере Апеннинского полуострова, в провинции Фриули появилось около 40 тысяч казаков, вместе с женами, детьми, на странных телегах, – странных для местных жителей, ибо повозки были без тормозов и итальянцам не понятно было, как казаки умудрялись съезжать с Альпийских гор невредимыми. Не понятно было вообще, зачем они прибыли в Италию. Об этом хорошо знали немцы, прельщавшие казаков обещаниями о вольнице на родных землях, а когда Красная армия погнала нацистов, предложившие станичникам новую родину – в Италии, до поры, до времени. Именно там, на севере страны, во Фриули развернулось мощное партизанское движение, и немцы предполагали, что Казачий Стан станет хорошим заслоном от партизан.
В мае исполнилось 60 лет окончания этой в общем-то краткой эпопеи, и она, получила недавно неожиданное мемориальное оформление.
6 мая 2005 г. в северо-итальянском городке Верценьис была открыта мемориальная доска, отметившая резиденцию атамана Петра Николаевича Краснова, приведшего сюда казаков. Событие тем более примечательное, что итальянцы тем самым отделили истинных оккупантов, то есть немцев, которым мемориальные доски никто и никогда здесь открывать не будет, от несчастных русских казаков, жертв большевистской и нацистской диктатур.
Как же казачьи войска во второй раз — после знаменитого суворовского перехода через Альпы в 1799 г. — появились на Севере Италии?
Командующий 1-й немецкой танковой армией генерал-полковник (позднее генерал-фельдмаршал) Э. фон Клейст не разделял расовых бредней нацистов. Прорвавшись в июле 1942 г. на Северный Кавказ, он запретил зондеркомандам СС проводить зачистки в зоне действий своей армии. Более того, Клейст включал в состав армии и казачьи части. Так летом 42-го в состав 1-й танковой уже входил казачий полк. Пополнялись казачьи части и за счет пленных. Для этого казаков, попавших в плен, собирали в специальном лагере.
А 25 июля 1942 г., сразу же после занятия немцами Новочеркасска, к представителям германского командования явилась группа казачьих офицеров и изъявила готовность помогать «в окончательном разгроме «сталинских приспешников» — слишком натерпелись эти люди от зверств большевистской власти. В сентябре в Новочеркасске с санкции оккупационных властей собрался казачий сход, на котором был избран штаб Войска Донского (с ноября 1942 г. — штаб Походного атамана). Фактически это означало создание местного самоуправления на территории, заселенной 160 тысячами человек. 9 ноября Гитлер задним числом признал казачью автономию.
Когда началось советское наступление, в январе-феврале 42-го из Тамани по льду перебрались в Таганрог 120 тысяч беженцев (среди них было 80 тысяч казаков, в т.ч. стариков, женщин и детей). Они и стали основой Казачьего Стана, первоначально находившего на Украине и первоначально насчитывавшего 20 тысяч казаков-беженцев. Это была мини-модель традиционного казачьего войска с иерархической структурой, размещавшаяся на обособленной территории, на которой дислоцировались действующие воинские части и располагались станицы. Управлял Станом его создатель полковник Русской армии, походный атаман Сергей Васильевич Павлов. Офицеры Казачьего Стана привлекали в него казаков-беженцев, войной разбросанных по Украине.
С марта 1944 г. в Берлине стало действовать Главное управление казачьих войск, под управлением атамана генерал-лейтенанта Петра Николаевича Краснова. Это учреждение, занимавшееся разного рода деятельностью, в том числе финансовой и юридической, представляло собою нечто вроде казачьего правительства в эмиграции.
Немцы планировали размещать Стан в местностях партизанских действий. Из-за угрозы окружения казаков и их семьи переместили сначала в марте 44 г. в Белоруссию, затем – в июле в северную часть Польши. Отсюда началась переброска Казачьего Стана в составе 11 полков, вспомогательных частей, юнкерского училища, а также стариков, женщин и детей.
Осенью 1943 г., после разрыва итальянского правительства с немецким, на северо-восточных территориях Италии гитлеровцы учредили провинцию Adriatisches Kustenland – с целью укрепления своих позиций на итальянском фронте. В этом районе нацистским войскам угрожали не только постоянные бомбардировки союзников, но и все возраставшее партизанское движение. Именно успехи коммунистической партизанской бригады им. Гарибальди вынудили Вермахт послать в Италию казаков и кавказцев.
В конце июля – начале августа 1944 г. на железнодорожных станциях Карнии и Понтеббы выгрузилось около 20 тысяч казаков, под командованием гетмана Тимофея Ивановича Доманова, сменившего на посту походного атамана, погибшего при неясных обстоятельствах Павлова, а также кавказцев, преимущественно кавалеристов, под командованием генерала Султан-Гирея Клыча. Казачьи отряды расположились в Джемоне, заняв крепость Озоппо и поселок Амаро, где поселились члены их семей. В сентябре 1944 г. в этом районе появился еще один казачий контингент, с атаманом Андреем Григорьевичем Шкуро во главе. С ним прибыло немало беженцев из числа гражданского населения, разместившихся в Алессо, Каваццо и Толмеццо. Небольшие группы казаков обосновались также в Казарсе, Буйе, Майано, Сан-Даниеле, Чивадалезе (кавказцы расположились чуть севернее; их «ставкой» стала Палуцца).
Местные жители были вынуждены отдать казакам свои дома, что неизбежно вызывало стычки и акты насилия со стороны (1). Итальянские поселения теперь назывались станицами. Казачий центр, Алессо, стал Новочеркасском, причем его главную площадь назвали площадью атамана Платова, а одну из магистральных улиц – Балаклавской, в память о победе казаков над английским отрядом во время Крымской войны. Из итальянцев в «Новочеркасске» остались только пекарь и переводчик – всех остальных прогнали. Подобные ситуации сложились и в других поселениях – в Каваццо, Джемоне, Озоппо и т.д.
Казацкое командование обратилось к итальянцам с воззванием, где пыталось разъяснить свою главную задачу – борьбу с большевизмом.
Тем временем на Ялтинской конференции в феврале 1945 г. Сталин добился от Рузвельта и Черчилля согласия на выдачу всех «предателей», о чем казаки во Фриули, естественно, не знали.
В том же феврале 76-летний атаман Краснов устроил свою главную ставку в Верценьис, в гостинице «Savoia» (2). Знаменитый участник гражданской войны Краснов в эмиграции написал несколько романов, самый популярный из которых, «От императорского орла к красному знамени», в 1929 г. вышел и в Италии (во Флоренции, в издательстве «Salani»).
В тот момент казакам уже стало ясно, что капитуляция Германии неизбежна, и они решились уйти в Австрию, надеясь на почетную капитуляцию союзникам. В общей сложности, вместе с членами семейств, в тот момент они насчитывали около 40 тысяч человек. В самом начале отступления казачья армия была атакована партизанами (при Оваро), что ее не остановило, однако вызвало вспышку насилия против местных жителей на перевале горы Кроче-Карнико. В Австрии казаки сдались английскому командованию, которое выдало их советской стороне (причем не только бывших подсоветских, но и иностранных граждан). Участь последних определила сделка с Советами. По ней англичане в обмен казачьих генералов получили группу плененных Красной армией немецких высших офицеров во главе с гросс-адмиралом Э. Редером. 17 января 47 г. Краснов и его ближайшие соратники были казнены.
Многие казаки во избежание безжалостного возмездия покончили самоубийством. О кровавом событии на Драве подробно рассказывают многие публикации на русском и, слава Богу, ныне доступные соотечественникам
А вот о последних месяцах казаков в Италии, об их настроениях и чаяниях согражданам почти неизвестно. Мне удалось найти неожиданное свидетельство – текст писателя, профессора Бориса Николаевича Ширяева, прославившегося благодаря книге «Неугасимая лампада», об истории Соловков, о Соловецком лагере на фоне своего религиозного опыта. Литератор прибыл в Казачий стан в конце 44 г.: в ставшей давно библиографической редкостью книге «”Ди-Пи” в Италии. Записки продавца кукол», вышедшей в Буэнос-Айресе в 52 г. Борис Николаевич вспоминал:
«Мы – в Италии. В станционном буфете – настоящее кофе, с настоящим молоком и настоящим сахаром. В ближайшей лавочке – душистый вермут, стройные как пальмы бутылки которого разом вырастают на наших столах.
Если кто и хранит еще тени надежд, то здесь, в ближнем тылу итальянского фронта, они тают, как дым. Тыл фронта мертв. На станции нет ни эшелонов со снарядами, ни платформ, загруженных покрытыми брезентом пушками и авто. На лицах немногих немецких офицеров печать бесконечной усталости и того же, что и у нас – отупения… покорности неизбежному.
Грузимся ночью. В вагоне, заваленном тюками с обмундированием для казаков все русские. Сидим на соломе, среди луж от талого снега. И все друг от друга что-то прячем; скрываем, потому что боимся сказать громко, как сказал вчера один горец: «Всем нам – суждена веревка».
От двери теплушки, через которую видны заснеженные отроги Альп, стелется бархат грудного контральто:
«Но отважны люди,
Люди гор Кавказа,
Гор, одетых в облака…»
Я помню эту девушку еще по Пятигорску. Она – кабардинка, кажется, была в комсомоле, писала неплохие стихи и печаталась в местных газетах. Теперь она их поет. О Кавказе – в Альпах, по-русски.
Сидя плечом к плечу на соломе, тянется по стене вагона ряд казаков, одетых в немецкое. Есть и старики, но большинство – молодежь из Красной Армии.
Краснов делает последние судорожные усилия спасти разнесенные по всей Европе листья славных ветвей русского народа: Донской, Кубанской, Терской… Снова, тем же путем, как почти сто пятьдесят лет назад, с Суворовым, Платовым и Денисовым, проходит казачество горную щель в солнечный мир Италии…Снова… но как различны эти походы…
Два месяца, проведенных в «Казачьем стане», приютившемся в отрогах Фриулийских Альп, – тема отдельной трагической повести, героями которой станут последний из рыцарей Дона старик Краснов и его юный оруженосец, пришедший из рядов Красной армии сотник Давиденко. Бог даст, напишу когда-нибудь и ее».
Однако Ширяеву не удалось написать «трагическую повесть» о казаках в Италии. Они стали появляться из-под пера самих итальянцев.
Этот эпизод теперь неплохо изучен, хотя полная его картина еще далека от реконструкции. Посвященные ему исследования стали появляться уже на рубеже 1940-50-х гг. (3) Самое первое художественное описание казачьей эпопеи во Фриули принадлежит перу Бруны Сибилле-Сиции. Ее повесть «La terra impossibile – Недоступная земля. Storia dell'armata cosacca in Friuli» вышла в Удине в 1956 г. и носит отпечаток левой идеологии того времени: все симпатии автора – на стороне местного населения и партизан (впрочем, Сибилле-Сиция признает и трагический фатум казаков). Книга стала бестселлером во Фриули и была трижды переиздана – в 1958, 1991 и 1992 гг. (4)
В 1957 г. к истории казаков обратился Пьер Арриго Карньер, писавший первоначально в журналистском ключе. Карньер, однако, серьезно увлекся темой и, после многочисленных публикаций в периодических изданиях, выпустил в 1965 г. солидный труд «L'armata cosacca in Italia. 1944-1945» (5), а затем, в 1982 г., – «Lo sterminio mancato». Автор тщательно реконструировал события и предложил их новую трактовку, благоприятную для казаков. Первый из них стал богатейшим, почти непревзойденным, источником информации о последней итальянской кампании русских казаков.
С ней можно сопоставить обобщающее исследование Марины Ди Ронко «L'occupazione cosacco-caucasica della Carnia e dell'Alto Friuli», сперва появившееся в виде дипломной работы, а затем, в 1988 г., – как монография.
Наряду с этими крупными работами в Италии опубликован ряд воспоминаний партизан, участников схваток с казаками (6). Кроме того, несколько публикаций организовал Фриуланский институт истории освободительного движения (Istituto Friulano per la Storia del Movimento di Liberazione) (7). И, наконец, совсем недавно осуществилась попытка синтеза различных (чаще всего диаметрально противоположных) точек зрения: Грегорио Венир защитил в Болонском университете диплом «о казаках», а затем его опубликовал (8).
Все эти исследования помогли восстановить, хотя бы в общих чертах, события в Северной Италии.
Не оставляла своим вниманием «казацкую тему» и беллетристика. Упомянем рассказ Леонарда Заньера «Carnia, Kozakenland, Kazackaja zemlja», написанный на фриуланском диалекте и опубликованный в Удине в 1994-95 гг. издательством «Mittelcultrura», а также небольшую повесть Клаудио Каландры «Do svidania. I girasoli di Boria» (Милан, 1994). Особой популярностью у итальянских читателей пользовались и пользуются произведения Клаудио Магриса и Карло Сгорлона (9). Близок к жанру исторической очеркистики и труд русского эмигранта Александра Иванова (10), собиравшего в 1980-х гг., по заданию Удинского университета, сведения о казаках и выпустившего затем книгу «Dal Friuli all'URSS. 1944-45» (11). Таким образом, можно говорить о существовании в Италии направления литературы, посвященной казачьей эпопее.
Последней из научных работ, посвященная казакам в Италии стала монография русистки Патриции Деотто. Она называется: Stanitsa Terskaja – Станица Терская и вышла в апреле 2005, с подзаголовком «Казачья иллюзия об одном крае». Почему Деотто, известная как тонкая ценительница русской литературы и автор многих статей о ее любимом персонаже, искусствоведе Павле Муратове, обратилась вдруг к казачьей теме? Оказалось, что ее дедушка, знаток иностранных языков, как и сама Патриция, – родом из Верценьиса и в эпоху Краснова служил переводчиком для городских властей, объясняясь с казаками. Патриция увлеклась семейными преданиями, присоединив к ним рассказы местных жителей.
Краснов поселился на постоялом дворе Stella d’Oro, Золотая звезда – именно на нем и открыта сейчас мемориальная доска. Вместе с ним в городке разместилось две тысячи казаков, 465 лошадей, 58 коров и 20 верблюдов.
Патриция Деотто собирала материал для своей книги более десяти лет. В начале этого мая книгу презентовали в муниципалитет егородка Верценьис. Прошла и конференция, посвященная казакам. И теперь в составе «русской Италии» прибавился дом с мемориальной доской, посвященной атаману Краснову – литератору, полководцу, казаку.
(1) Бывали случаи и «мирного сосуществования»: жительница Джемоны, Джулиана Гравина, например, рассказала, что ее семье пришлось отдать казакам свою кухню, оставаясь при этом жить в доме; казаки запомнились ей своей деликатностью и дружелюбием: уходя, они даже подарили семье несколько предметов.
(2) Гостиница переименована и теперь называется «Stella d'Oro».
(3) Toppan A. Fatti e misfatti dell'occupazione tedesca in Carnia. Narrazione obiettiva. Sacile, 1948; Menis P. Tempo di cosacchi. San Daniele del Friuli, 1949; Faleschini A. Invasione cosacca in Friuli, agosto 1944 – aprile 1945 // Sot la nape, maggio-giugno 1951.
(4) Автор впоследствии вернулась к казацкой теме; см. Sibille-Sizia B. Un pugno di vento. Udine, 1992.
(5) Carnier P. A. Diciottomila cosacchi in Carnia. Udine, 1957.
(6) В первую очередь – в «L'Arena di Verona», опубликовавшей около 20 статей Карньера, где он приводил новые свидетельства и полемизировал со своими противниками.
(7) В 1993 г. в издательстве «Mursia» вышло второе, дополненное издание этой книги.
(8) Vuga F. La zona libera di Carnia e l'occupazione cosacca. Udine, 1966; Candotti N., Angeli G. Carnia libera. Udine, 1971; Bocazzi C. Missione Col di Luna. Milano, 1977; De Crignis. Memorie di un anno di guerra. Villa Santina, 1987.
(9) Stefanuti P. Novocerkassk e dintorni. L'occupazione cosacca della Valle del Lago; Paterno N. La gente del forte e i cosacchi. Udine, 1994; Colotti E., Fogar G. La Carnia sotto l'occupazione nazista // Movimento di Liberazione in Italia, aprile-giugno 1978; Bongherardi S., Petronio A. La resistenza nel Friuli e nella Venezia Giulia. Udine, 1979.
(10) Venir G. I cosacchi in Carnia '44-45. Udine, 1995.
(11) Magris C. Illazioni su una sciabola. Milano, 1985; Sgorlon C. L'armata dei fiumi perduti. Milano, 1985.
Сюжет о казаках сначала прозвучал на волнах Радио Свобода. Спустя некоторое время я обнаружил его напечатанным на страницах журнала «Посев» (2005, № 7. С. 45-47), c некоторыми не принадлежащими мне фразами.(к примеру, «о зверствах советской власти»). Но пусть будет так…
05-07-2014